![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alterristikaПредыдущая часть – вот здесь.
************************************
О белощёких:
ЧИТАЮ:
"Если шерсть совершенно белая, интеллект остается на уровне животного. А слишком светлые обычно глупы, агрессивны, эгоистичны, не умеют сострадать."
"У хайнов принято белощеких и психически больных убивать (об этом я уже упоминал), хотя НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД НЕТ КРИТИЧЕСКИХ ПРИЧИН. На самом деле, вторая категория угрожает психической стабильности коллективного разума. А ПЕРВАЯ ВО ВСЕ ВРЕМЕНА БЫЛА ДОВОЛЬНО СПОРНОЙ. Обычно белощеким все же давали большой срок жизни (15-20 лет, как у среднестатистического животного сходных размеров). Иногда (очень редко) годам к пяти пигментация "включалась", и хайн успевал догонять в развитии одногодков (тогда арос очень сильно вкладывался в его психическую реабилитацию - у хайнов, как и у людей, основной период усвоения нового - детство, поэтому белощекие были как маугли, воспитанные не-разумными животными). В целом белощеких никто не обижал, на них не смотрели, как на уродов, но вместе с тем с ними было почти невозможно общаться (они понимали внушенные приказы, но это не то же самое, что чувствовать собеседника), они не понимали слов (потому что здоровые хайны общались не столько словами, сколько мысленно, а слышимая речь была почти нечленораздельной), они были очень ограничены интеллектуально, наконец, они пытались идентифицировать себя с остальными хайнами, но не могли стать частью общества, и это все-таки травмировало их."
"Все новое поколение после катастрофы рождается белым. Второе тоже. Через пять лет после катастрофы стало очевидно, что белые не восстанавливают чувствительность. Что их много. Что они агрессивны. Что они сбиваются в стаи, не воспринимают черных и серых как особей своего вида и запросто атакуют и жрут. С лионарами тоже самое."
"…если б мое творение было больших размеров и мне пришлось в целях самообороны его убить, тогда еще ладно. А так - скорее повод задуматься, почему созданное тобой существо тебя уже ненавидит"
ВОПРОС:
Не кажется ли тебе, что обращение с белощёкими подтверждает вышеизложенное предположение о ксенофобии хайнов и объясняет заодно и кошмар последних лет цивилизации?
Попробуем отрешиться от привычного взгляда на белых как на однозначно негативное явление.
Вот смотри: в силу каких-то нарушений (в континууме жизни вида) рождается белощёкий. Он "не такой", он не так сильно связан с устоявшимся видом, и это очень хорошо, потому что природе необходимо поднять изменчивость, чтобы произвести адаптацию на новом уровне. При скученности, при множественных смертях, при потрясениях увеличивается число "белых" – чтобы был материал "из кого" менять стратегии.
Какая реакция нормальных хайнов? "Плохо, потенциальный опасный идиот родился! Надо с ним быть настороже, но, может, ещё удастся его исправить!"
Нормальный хайн не воспринимает чувств белого и считает, что относится к нему НОРМАЛЬНО: "В целом белощеких никто не обижал, на них не смотрели, как на уродов". (Но ведь на самом деле – именно что смотрели как на уродов, а как это ещё можно назвать?) Но если белый на самом деле эмпат (скажем, он эмпат "односторонний"), то он чует постоянную вражду – тем более несправедливую, что он ещё не подал повода, он всего лишь родился таким. А про него УЖЕ думают, что возможно придётся его убить – а так в общем "ничего плохого". Убить не за реальные преступления, а в соответствии с устоявшимися понятиями – если не почернеет, если не начнёт общаться. Кто бы ЗАХОТЕЛ начать общаться в таких условиях, если бы ИМЕЛ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫБОРА?
"обычно глупы, агрессивны, эгоистичны, не умеют сострадать." – поверишь ли, это почти дословно характеристика заключённых в концлагерях –"унтерменшей", "выморочных наций" в нацистских ли кацетах, "врагов народа" ли в советских лагерях.
"…белощекие были как маугли, воспитанные НЕ-РАЗУМНЫМИ ЖИВОТНЫМИ" – а что если так и есть?
Представим себе фантастический вариант, для балды, что называется – что белые НАСТОЛЬКО тоньше и совершеннее чёрных, что способны обмануть их эмпатию, выдать себя за идиотов. Если захотят. Можно предположить немало резонов, что именно так они и сделают… а что если они так и делали, держали себя за агрессивных идиотов, лишь бы не иметь дела с "нормальными", с их "комплексом превосходства" и уверенностью в непогрешимости?
Представим более реалистичный вариант – да, белые слабые эмпаты, у них другие потенции. Смешно полагать, что чисто внешним образом белый не догадается, что чёрные презирают его, опасаются, гнушаются общения (даже родители, даже близкие, за редкими исключениями, вроде Хонториэля, да и тот настолько непоследователен в своём сочувствии, настолько высокомерен, что хочется порой искусать его до крови! – а потом жалость берёт верх: он же не виноват, что так воспитан!)
Поскольку общение, как известно, происходит при помощи мысли, а "слышимая речь была почти нечленораздельной" – белый в заведомо дискриминационной ситуации, как дети-иностранцы: с другими детьми объясняются "нормально", а с тобой "на ломаном языке"; ты должен выполнять приказы, которые опять же тебе дают "нечленораздельно" (либо ты "автоматически" выполняешь внушённый приказ, но это тебя не учит действовать разумно, даже наоборот, отупляет, и опять ты сам же и виноват). Наследственная инфа, актуальная для других детей, для тебя закрыта – нет доступа в "общую библиотеку". Итог – вот: "они были очень ограничены интеллектуально".
Мы в своё время писали о разнице между "белыми" и "чёрными" этносами, о сильных и слабых сторонах "традиционности" и "чистого листа". Мне кажется, кое-что из этого как раз вполне можно отнести к проблеме белощёких, хотя у нас в альтерре иное отношение к этим различиям. Нам вообще многое у хайнов до боли напоминает этнос грифонов, который мы очень любим – "самые чёрные из чёрных" и "крылатые".
Когда начались "последние дни", белощёкие хайны как-то на удивление резво (для дебилов и существ, неспособных к коммуникации) стали ОБЪЕДИНЯТЬСЯ в стаи. Можно подумать, что они долго ждали такой возможности. Их агрессия – повод задаться вопросом (вспомни твоё умозаключение в споре с фанатиком): если порождённое мною существо уже меня ненавидит – значит, что-то между нами не так? Что они при этом отказывались считать чёрных и серых за себе подобных и жрали их – это естественно, если вспомнить, что белые и серые ранее отказывались считать их себе подобными и находили возможным жрать пищевых зверей.
(Кстати, если бы запрет на поедание мяса своего вида был бы физиологическим (риск аутоиммунных реакций, всякое такое, о чём принято говорить в отношении земных людей), то и белые не стали бы есть своих – хотя, возможно, и убивали бы хайнов, но ели всех прочих. То что они не испытывали затруднений, как мне кажется, говорит о том, что запрет аутофагии "вбит" на более позднем уровне, чем становление хайнов как вида.)
Ещё о паре странностей – напоследок, прежде чем перейти к обсуждению стрррашной гипотезы, которая у меня появилась по ходу изучения материалов.
Генетический контроль над лионарами:
ЧИТАЮ:
"Отдельным особям могут запретить размножаться – мощное внушение буквально выжигает из психики зверя потребность искать пару и заводить детенышей. Иногда инстинкт размножения все же оказывается сильнее, но такое потомство оказывается вне закона. Этих "бастардов" все же не убивают, а воспитывают как боевых зверей, изымая из полудикой среды обитания. Из них выращивают солдат для армии или для боя с жрецами. В первом случае они считаются полноправными членами общества, но НЕ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ К ДИКОЙ ЖИЗНИ и подчиняются приказам командира. Во втором все решает исход поединка. Или зверь погибает в сражении с жрецом, или, что бывает не так уж редко, побеждает в битве и таким образом ВОЗВРАЩАЕТ СЕБЕ СВОБОДУ И ПРАВО ЖИТЬ СРЕДИ СОРОДИЧЕЙ."
ВОПРОС:
Правильно ли я понимаю, что причина запрета на размножение данного лиора и его потомства – генетические недостатки? Его исключают из размножения, поскольку численность лионаров надо ограничивать за счёт кого-то из них. Если причина не в этом, то в чём именно?
А если в этом, то почему именно ПОСЛЕ УСПЕШНОГО ПОЕДИНКА потомок "запрещённого" возвращает себе право на размножение? Что изменилось с точки зрения генетики?
Или он возвращается к свободе, но у него тоже "выжигают" желание размножаться? Если так, то почему с самого начала не "стерилизовать" таким образом всех "бастардов", вместо того чтобы превращать их в гладиаторов?
Не возникает ли впечатления, что поединок НЕЧТО МЕНЯЕТ В ОРГАНИЗМЕ лионара – или, по крайней мере, что так это представляется хайнам?
Эксперименты над животными:
ЧИТАЮ:
"…потребовалось убивать не страдающих/умирающих/светлощеких, а полноценным здоровым особям причинять мучения и часто не иметь возможности их прекратить до конца эксперимента - вот это действительно было тяжело, это шло вразрез с философией хайнов, но было необходимо."
"Поскольку абстрагироваться от мучений жертвы они не могли, чувствовали это напрямую, то изменения в психике были скорее саморазрушительными … И вполне физиологическая реакция - "перегорание" чувствительных волосков, причем очень быстрое. … Потом уже стали использоваться различные ухищрения … тормозящие поседение и деструктив в психике... Но все равно рабочий срок группы не превышал 20 лет.
Соответственно, вопрос о максимальном сокращении опытов на живом и поиску альтернатив был КРАЙНЕ однозначным. …Хотя бы потому, что вивисекция убивала не только жертв, но и вивисекторов... Так что того, что люди добились лет за 200 (в плане развития медицины и биологических наук), хайны вполне могли "галопом" взять лет за 40-50, имея значительно меньший "человекоресурс". Это где-то два поколения населения и 6-8 поколений ученых.
ВОПРОС:
Почему скромные по масштабам, по сравнению с практикой убийства пищевых зверей, эксперименты на животных РЕАЛЬНО приводили к такой психической деформации и деструкции экспериментаторов, какая не наблюдалась у жрецов, убивавших ЕЖЕДНЕВНО?
Почему проблему питания мясом, уносившую ежегодно тысячи жизней и возведённую в ранг основного философского противоречия и неотъемлемой повинности каждого порядочного хайна, общество только-только НАЧАЛО РЕШАТЬ к концу своего существования – а частную проблему опытов на животных блистательно РЕШИЛО ЗА ПОЛВЕКА?
ТВОЙ ОТВЕТ:
"Собственно, с пищевой проблемой хайнам было как-то МЕНЕЕ АКТУАЛЬНО разбираться... у них пищевая отрасль не приносила животным дополнительных СТРАДАНИЙ"
"ЕСТЕСТВЕННАЯ СМЕРТЬ НИ РАЗУ НЕ ЛУЧШЕ НАСИЛЬСТВЕННОЙ. Хайны это очень хорошо _ЧУВСТВОВАЛИ_. Гидропоника для них по сути решила бы единственную проблему - добычу мяса поверх убийства умирающих и страдающих…"
Этот ответ даёт ключ к изучению принципиальной разницы между хайнами и людьми в отношении к СТРАДАНИЮ И СМЕРТИ.
РАССУЖДЕНИЕ О ГЛАВНЫХ РАЗЛИЧИЯХ В МИРОВОЗЗРЕНИИ И СТРАТЕГИЯХ ХАЙНОВ И ЛЮДЕЙ, ОСНОВАННОЕ НА РАССМОТРЕНИИ СПЕЦИФИКИ РАЗВИТИЯ ВИДА ХАЙНОВ
ЧИТАЮ:
"Так что специфика развития вида может откладывать отпечаток на поведение, особенно когда поверх накладывается культура."
"полное отсутствие милосердия — для человека уже жутковато. В ситуации, когда у человека рука не поднимется, хайн запросто убьет. И все это на фоне того, что они РЕАЛЬНО более добрые и чуткие, чем люди. Парадокс, но по-другому быть как раз и не может."
"Это со стороны, кстати, мило и положительно, а попади туда человек — он осатанеет от такого «неуважения» к личному пространству"
МОИ РАССУЖДЕНИЯ:
Я предполагаю, что Эсварра, по крайней мере до появления индивидуально-разумных форм, была мега-организмом: её формы жизни были по взаимодействию подобны органам и тканям многоклеточного организма, а связь между ними осуществлялась биополями, "телепатически". Поэтому для каждого вида существовал приоритет общего гомеостаза над собственным существованием. Если на то пошло, то каждый вид был "бесссмертным" за счёт памяти "суперорганизма", мог быть "выведен" заново, как какие-нибудь специализированные клетки из стволовых. А уж про индивидуальное бытие каждой живой единицы и говорить нечего, счёт вёлся на "виды клеток", а не на отдельные "эритроциты", так как их "сознание" было чисто" роевым". (Это состояние нашло отклик в некоторой противоречивости поздних философских представлений о соотношениях ценности жизни одного существа и жизни вида, о значении вида как носителя уникального взгляда на мир, о смысле существования каждого как "строчки в книге Вселенной" и т.п.)
В такой ситуации ЗДОРОВЬЕ каждой единицы или группы "клеток" – это куда ВАЖНЕЕ, ЧЕМ само СУЩЕСТВОВАНИЕ, поскольку здоровье части гарантирует существование целого, и, значит, неистребимость всех его частей. А вот существование нездоровой части может привести к гибели целого и всех его частей в итоге.
Значит, главная задача – не допустить нездоровья. О нём может сигнализировать боль. Значит, боль надо контролировать. Утрата контроля над болью – утрата гарантий безопасности для всех, риск гибели мира.
Рассмотрим хайнов (или их доразумных предков) как форму жизни, которая выполняла в "организме планеты" роль САНИТАРОВ. У земного млекопитающего лейкоциты разных видов отслеживают чужеродные, больные и ущербные клетки и "чистят" от них ткани, а также "выедают" некоторые ненужные или вспомогательные части биоконструкций (делают требуемые по ходу развития углубления в костях, "съедают" лишние перегородки и пр.). А строительство и репарацию у земных организмов проводят другие клетки.
Хайны были универсальные санитары – могли ущербную биологическую единицу либо вылечить, либо утилизовать, смотря по ситуации – конечно, это гораздо "выгодней", чем однозначно уничтожать:
"…они и к хищничеству-то пришли "своим путем" - всеядные с уклоном в падальщиков предки пытались облегчить страдания раненых и больных животных, а если не могли помочь - тихонько пригрызали, чтобы избавить от страданий."
Очевидно, что для выполнения своей функции хайны имели специфическую чувствительность – не просто эмпатию ("классическая" эмпатия подразумевает сопереживание всех моментов жизни, так что в норме удовольствие превалирует над страданием), а ПОВЫШЕННУЮ ВОСПРИИМЧИВОСТЬ К БОЛИ, причём не к любой, а к "патологической", "деструктивной". Точней всего будет сказать, что хайны шли "на запах страдания". За счёт этого они и находили "мишень", и, анализируя боль, решали вопрос – "чинить или разбирать" живой объект. То есть хайны – очень тонко специализированная форма, и чутьё к страданию – это их главный инструмент, сохранность которого – их важная забота, долг перед лицом всей живой природы.
Поэтому для хайна, особенно "функционирующего по профилю", так важно и не "черстветь", и не "перегорать". В позднейшей культуре вокруг этого наросли всяческие ритуалы, сильно сместившие смысл задачи. Например, жреца полагалось "встряхивать" такими методами (смертельный поединок с любимцем), которые у человеческого существа вызвали бы обратный эффект – горе, отчаяние, неуправляемую агрессию, озлобление. А в опытах на животных учёные были куда сильнее озабочены вопросом – как себя защитить от излишних страданий (психотропные средства, экранирование), чем – как облегчить страдания подопытных.
Лионар в этой "санитарной группе" нужен, чтобы только ликвидировать – может, и здоровых, но "излишних" особей, чтобы переправить их протоплазму в более нужное природе место через ряд биологических превращений. А работа хайнов – подобрать остатки, навести чистоту, а также зафиксировать информацию, которая есть достояние всего организма-Эсварры. При этом как бы никто и не умирает – целостность целого гарантирует воспроизводимость частей.
С точки зрения формирующегося разума хайнов это и есть Эдем, идеальное состояние мира. Смерти как бы и нет, в качестве НЕВОСПОЛНИМОЙ ПОТЕРИ – есть только ПРЕРЫВАНИЕ ЖИЗНИ ДЛЯ ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ, перетекание вещества и информации без потерь, которое стимулируется процессом взаимной консумации.
(Мне представляется, что вот это – отголосок тогдашнего отношения, но когда ситуация уже изменилась:
Спрошу у мира: "Могу ли взять от тебя, чтобы жить?"
Услышу от мира "Могу ли взять от тебя, чтобы жить?"
Кто из нас дрогнет и ответит "нет", тот погубит обоих )
Но из этой консумации должны быть по возможности исключены (до того момента, пока инфа не будет передана в надёжные хранилища Эсварры) сами хайны и лионары – ведь они временные хранители всего, что составляло суть съеденного животного. В качестве позднего отголоска этой функции – запрет на поедание хайнов и лионаров и хранение предметов-маркёров умерших (имена, вещи, кости…).
Но так было в начале. Очевидно, что многое радикально изменилось в отношении сохранения информации при прерывании жизни; во всяком случае, индивидуальное, личностное куда хуже сохраняется при всевозможных переносах на макронакопители, чем родовое, общее. Поэтому возникает феномен личной смерти, и никуда от него не денешься – ты уже отдаёшь не "от себя" (то есть часть), а "себя", то есть перестаёшь быть. И надо очень серьёзно взвесить, стоит ли оно того, ради чего ты отдаёшь всё – или отнимаешь всё:
"У хайнов сложное и неоднозначное отношение к смерти. … У эмпатии и телепатии, при всех преимуществах, есть и обратная, темная сторона — ощущение чужих страданий, как своих собственных, невозможность разделения на «своих» и «чужих». … такое разделение спасительно для психики, но совершенно невозможно для эмпатов. Этот конфликт — основа мировоззрения хайнов. Вся их культура — это поиск компромисса между жизнью и смертью, между горячим сочувствием к чужой боли и необходимостью убивать."
Вот тут надо определиться с терминами.
Завершение темы – в следующем посте.
************************************
Для создания настроения у читателей, не знакомых с альтеррой Миров Сотворённых – рисунок:
Харро
(с) отсюда
************************************
О белощёких:
ЧИТАЮ:
"Если шерсть совершенно белая, интеллект остается на уровне животного. А слишком светлые обычно глупы, агрессивны, эгоистичны, не умеют сострадать."
"У хайнов принято белощеких и психически больных убивать (об этом я уже упоминал), хотя НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД НЕТ КРИТИЧЕСКИХ ПРИЧИН. На самом деле, вторая категория угрожает психической стабильности коллективного разума. А ПЕРВАЯ ВО ВСЕ ВРЕМЕНА БЫЛА ДОВОЛЬНО СПОРНОЙ. Обычно белощеким все же давали большой срок жизни (15-20 лет, как у среднестатистического животного сходных размеров). Иногда (очень редко) годам к пяти пигментация "включалась", и хайн успевал догонять в развитии одногодков (тогда арос очень сильно вкладывался в его психическую реабилитацию - у хайнов, как и у людей, основной период усвоения нового - детство, поэтому белощекие были как маугли, воспитанные не-разумными животными). В целом белощеких никто не обижал, на них не смотрели, как на уродов, но вместе с тем с ними было почти невозможно общаться (они понимали внушенные приказы, но это не то же самое, что чувствовать собеседника), они не понимали слов (потому что здоровые хайны общались не столько словами, сколько мысленно, а слышимая речь была почти нечленораздельной), они были очень ограничены интеллектуально, наконец, они пытались идентифицировать себя с остальными хайнами, но не могли стать частью общества, и это все-таки травмировало их."
"Все новое поколение после катастрофы рождается белым. Второе тоже. Через пять лет после катастрофы стало очевидно, что белые не восстанавливают чувствительность. Что их много. Что они агрессивны. Что они сбиваются в стаи, не воспринимают черных и серых как особей своего вида и запросто атакуют и жрут. С лионарами тоже самое."
"…если б мое творение было больших размеров и мне пришлось в целях самообороны его убить, тогда еще ладно. А так - скорее повод задуматься, почему созданное тобой существо тебя уже ненавидит"
ВОПРОС:
Не кажется ли тебе, что обращение с белощёкими подтверждает вышеизложенное предположение о ксенофобии хайнов и объясняет заодно и кошмар последних лет цивилизации?
Попробуем отрешиться от привычного взгляда на белых как на однозначно негативное явление.
Вот смотри: в силу каких-то нарушений (в континууме жизни вида) рождается белощёкий. Он "не такой", он не так сильно связан с устоявшимся видом, и это очень хорошо, потому что природе необходимо поднять изменчивость, чтобы произвести адаптацию на новом уровне. При скученности, при множественных смертях, при потрясениях увеличивается число "белых" – чтобы был материал "из кого" менять стратегии.
Какая реакция нормальных хайнов? "Плохо, потенциальный опасный идиот родился! Надо с ним быть настороже, но, может, ещё удастся его исправить!"
Нормальный хайн не воспринимает чувств белого и считает, что относится к нему НОРМАЛЬНО: "В целом белощеких никто не обижал, на них не смотрели, как на уродов". (Но ведь на самом деле – именно что смотрели как на уродов, а как это ещё можно назвать?) Но если белый на самом деле эмпат (скажем, он эмпат "односторонний"), то он чует постоянную вражду – тем более несправедливую, что он ещё не подал повода, он всего лишь родился таким. А про него УЖЕ думают, что возможно придётся его убить – а так в общем "ничего плохого". Убить не за реальные преступления, а в соответствии с устоявшимися понятиями – если не почернеет, если не начнёт общаться. Кто бы ЗАХОТЕЛ начать общаться в таких условиях, если бы ИМЕЛ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫБОРА?
"обычно глупы, агрессивны, эгоистичны, не умеют сострадать." – поверишь ли, это почти дословно характеристика заключённых в концлагерях –"унтерменшей", "выморочных наций" в нацистских ли кацетах, "врагов народа" ли в советских лагерях.
"…белощекие были как маугли, воспитанные НЕ-РАЗУМНЫМИ ЖИВОТНЫМИ" – а что если так и есть?
Представим себе фантастический вариант, для балды, что называется – что белые НАСТОЛЬКО тоньше и совершеннее чёрных, что способны обмануть их эмпатию, выдать себя за идиотов. Если захотят. Можно предположить немало резонов, что именно так они и сделают… а что если они так и делали, держали себя за агрессивных идиотов, лишь бы не иметь дела с "нормальными", с их "комплексом превосходства" и уверенностью в непогрешимости?
Представим более реалистичный вариант – да, белые слабые эмпаты, у них другие потенции. Смешно полагать, что чисто внешним образом белый не догадается, что чёрные презирают его, опасаются, гнушаются общения (даже родители, даже близкие, за редкими исключениями, вроде Хонториэля, да и тот настолько непоследователен в своём сочувствии, настолько высокомерен, что хочется порой искусать его до крови! – а потом жалость берёт верх: он же не виноват, что так воспитан!)
Поскольку общение, как известно, происходит при помощи мысли, а "слышимая речь была почти нечленораздельной" – белый в заведомо дискриминационной ситуации, как дети-иностранцы: с другими детьми объясняются "нормально", а с тобой "на ломаном языке"; ты должен выполнять приказы, которые опять же тебе дают "нечленораздельно" (либо ты "автоматически" выполняешь внушённый приказ, но это тебя не учит действовать разумно, даже наоборот, отупляет, и опять ты сам же и виноват). Наследственная инфа, актуальная для других детей, для тебя закрыта – нет доступа в "общую библиотеку". Итог – вот: "они были очень ограничены интеллектуально".
Мы в своё время писали о разнице между "белыми" и "чёрными" этносами, о сильных и слабых сторонах "традиционности" и "чистого листа". Мне кажется, кое-что из этого как раз вполне можно отнести к проблеме белощёких, хотя у нас в альтерре иное отношение к этим различиям. Нам вообще многое у хайнов до боли напоминает этнос грифонов, который мы очень любим – "самые чёрные из чёрных" и "крылатые".
Когда начались "последние дни", белощёкие хайны как-то на удивление резво (для дебилов и существ, неспособных к коммуникации) стали ОБЪЕДИНЯТЬСЯ в стаи. Можно подумать, что они долго ждали такой возможности. Их агрессия – повод задаться вопросом (вспомни твоё умозаключение в споре с фанатиком): если порождённое мною существо уже меня ненавидит – значит, что-то между нами не так? Что они при этом отказывались считать чёрных и серых за себе подобных и жрали их – это естественно, если вспомнить, что белые и серые ранее отказывались считать их себе подобными и находили возможным жрать пищевых зверей.
(Кстати, если бы запрет на поедание мяса своего вида был бы физиологическим (риск аутоиммунных реакций, всякое такое, о чём принято говорить в отношении земных людей), то и белые не стали бы есть своих – хотя, возможно, и убивали бы хайнов, но ели всех прочих. То что они не испытывали затруднений, как мне кажется, говорит о том, что запрет аутофагии "вбит" на более позднем уровне, чем становление хайнов как вида.)
Ещё о паре странностей – напоследок, прежде чем перейти к обсуждению стрррашной гипотезы, которая у меня появилась по ходу изучения материалов.
Генетический контроль над лионарами:
ЧИТАЮ:
"Отдельным особям могут запретить размножаться – мощное внушение буквально выжигает из психики зверя потребность искать пару и заводить детенышей. Иногда инстинкт размножения все же оказывается сильнее, но такое потомство оказывается вне закона. Этих "бастардов" все же не убивают, а воспитывают как боевых зверей, изымая из полудикой среды обитания. Из них выращивают солдат для армии или для боя с жрецами. В первом случае они считаются полноправными членами общества, но НЕ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ К ДИКОЙ ЖИЗНИ и подчиняются приказам командира. Во втором все решает исход поединка. Или зверь погибает в сражении с жрецом, или, что бывает не так уж редко, побеждает в битве и таким образом ВОЗВРАЩАЕТ СЕБЕ СВОБОДУ И ПРАВО ЖИТЬ СРЕДИ СОРОДИЧЕЙ."
ВОПРОС:
Правильно ли я понимаю, что причина запрета на размножение данного лиора и его потомства – генетические недостатки? Его исключают из размножения, поскольку численность лионаров надо ограничивать за счёт кого-то из них. Если причина не в этом, то в чём именно?
А если в этом, то почему именно ПОСЛЕ УСПЕШНОГО ПОЕДИНКА потомок "запрещённого" возвращает себе право на размножение? Что изменилось с точки зрения генетики?
Или он возвращается к свободе, но у него тоже "выжигают" желание размножаться? Если так, то почему с самого начала не "стерилизовать" таким образом всех "бастардов", вместо того чтобы превращать их в гладиаторов?
Не возникает ли впечатления, что поединок НЕЧТО МЕНЯЕТ В ОРГАНИЗМЕ лионара – или, по крайней мере, что так это представляется хайнам?
Эксперименты над животными:
ЧИТАЮ:
"…потребовалось убивать не страдающих/умирающих/светлощеких, а полноценным здоровым особям причинять мучения и часто не иметь возможности их прекратить до конца эксперимента - вот это действительно было тяжело, это шло вразрез с философией хайнов, но было необходимо."
"Поскольку абстрагироваться от мучений жертвы они не могли, чувствовали это напрямую, то изменения в психике были скорее саморазрушительными … И вполне физиологическая реакция - "перегорание" чувствительных волосков, причем очень быстрое. … Потом уже стали использоваться различные ухищрения … тормозящие поседение и деструктив в психике... Но все равно рабочий срок группы не превышал 20 лет.
Соответственно, вопрос о максимальном сокращении опытов на живом и поиску альтернатив был КРАЙНЕ однозначным. …Хотя бы потому, что вивисекция убивала не только жертв, но и вивисекторов... Так что того, что люди добились лет за 200 (в плане развития медицины и биологических наук), хайны вполне могли "галопом" взять лет за 40-50, имея значительно меньший "человекоресурс". Это где-то два поколения населения и 6-8 поколений ученых.
ВОПРОС:
Почему скромные по масштабам, по сравнению с практикой убийства пищевых зверей, эксперименты на животных РЕАЛЬНО приводили к такой психической деформации и деструкции экспериментаторов, какая не наблюдалась у жрецов, убивавших ЕЖЕДНЕВНО?
Почему проблему питания мясом, уносившую ежегодно тысячи жизней и возведённую в ранг основного философского противоречия и неотъемлемой повинности каждого порядочного хайна, общество только-только НАЧАЛО РЕШАТЬ к концу своего существования – а частную проблему опытов на животных блистательно РЕШИЛО ЗА ПОЛВЕКА?
ТВОЙ ОТВЕТ:
"Собственно, с пищевой проблемой хайнам было как-то МЕНЕЕ АКТУАЛЬНО разбираться... у них пищевая отрасль не приносила животным дополнительных СТРАДАНИЙ"
"ЕСТЕСТВЕННАЯ СМЕРТЬ НИ РАЗУ НЕ ЛУЧШЕ НАСИЛЬСТВЕННОЙ. Хайны это очень хорошо _ЧУВСТВОВАЛИ_. Гидропоника для них по сути решила бы единственную проблему - добычу мяса поверх убийства умирающих и страдающих…"
Этот ответ даёт ключ к изучению принципиальной разницы между хайнами и людьми в отношении к СТРАДАНИЮ И СМЕРТИ.
РАССУЖДЕНИЕ О ГЛАВНЫХ РАЗЛИЧИЯХ В МИРОВОЗЗРЕНИИ И СТРАТЕГИЯХ ХАЙНОВ И ЛЮДЕЙ, ОСНОВАННОЕ НА РАССМОТРЕНИИ СПЕЦИФИКИ РАЗВИТИЯ ВИДА ХАЙНОВ
ЧИТАЮ:
"Так что специфика развития вида может откладывать отпечаток на поведение, особенно когда поверх накладывается культура."
"полное отсутствие милосердия — для человека уже жутковато. В ситуации, когда у человека рука не поднимется, хайн запросто убьет. И все это на фоне того, что они РЕАЛЬНО более добрые и чуткие, чем люди. Парадокс, но по-другому быть как раз и не может."
"Это со стороны, кстати, мило и положительно, а попади туда человек — он осатанеет от такого «неуважения» к личному пространству"
МОИ РАССУЖДЕНИЯ:
Я предполагаю, что Эсварра, по крайней мере до появления индивидуально-разумных форм, была мега-организмом: её формы жизни были по взаимодействию подобны органам и тканям многоклеточного организма, а связь между ними осуществлялась биополями, "телепатически". Поэтому для каждого вида существовал приоритет общего гомеостаза над собственным существованием. Если на то пошло, то каждый вид был "бесссмертным" за счёт памяти "суперорганизма", мог быть "выведен" заново, как какие-нибудь специализированные клетки из стволовых. А уж про индивидуальное бытие каждой живой единицы и говорить нечего, счёт вёлся на "виды клеток", а не на отдельные "эритроциты", так как их "сознание" было чисто" роевым". (Это состояние нашло отклик в некоторой противоречивости поздних философских представлений о соотношениях ценности жизни одного существа и жизни вида, о значении вида как носителя уникального взгляда на мир, о смысле существования каждого как "строчки в книге Вселенной" и т.п.)
В такой ситуации ЗДОРОВЬЕ каждой единицы или группы "клеток" – это куда ВАЖНЕЕ, ЧЕМ само СУЩЕСТВОВАНИЕ, поскольку здоровье части гарантирует существование целого, и, значит, неистребимость всех его частей. А вот существование нездоровой части может привести к гибели целого и всех его частей в итоге.
Значит, главная задача – не допустить нездоровья. О нём может сигнализировать боль. Значит, боль надо контролировать. Утрата контроля над болью – утрата гарантий безопасности для всех, риск гибели мира.
Рассмотрим хайнов (или их доразумных предков) как форму жизни, которая выполняла в "организме планеты" роль САНИТАРОВ. У земного млекопитающего лейкоциты разных видов отслеживают чужеродные, больные и ущербные клетки и "чистят" от них ткани, а также "выедают" некоторые ненужные или вспомогательные части биоконструкций (делают требуемые по ходу развития углубления в костях, "съедают" лишние перегородки и пр.). А строительство и репарацию у земных организмов проводят другие клетки.
Хайны были универсальные санитары – могли ущербную биологическую единицу либо вылечить, либо утилизовать, смотря по ситуации – конечно, это гораздо "выгодней", чем однозначно уничтожать:
"…они и к хищничеству-то пришли "своим путем" - всеядные с уклоном в падальщиков предки пытались облегчить страдания раненых и больных животных, а если не могли помочь - тихонько пригрызали, чтобы избавить от страданий."
Очевидно, что для выполнения своей функции хайны имели специфическую чувствительность – не просто эмпатию ("классическая" эмпатия подразумевает сопереживание всех моментов жизни, так что в норме удовольствие превалирует над страданием), а ПОВЫШЕННУЮ ВОСПРИИМЧИВОСТЬ К БОЛИ, причём не к любой, а к "патологической", "деструктивной". Точней всего будет сказать, что хайны шли "на запах страдания". За счёт этого они и находили "мишень", и, анализируя боль, решали вопрос – "чинить или разбирать" живой объект. То есть хайны – очень тонко специализированная форма, и чутьё к страданию – это их главный инструмент, сохранность которого – их важная забота, долг перед лицом всей живой природы.
Поэтому для хайна, особенно "функционирующего по профилю", так важно и не "черстветь", и не "перегорать". В позднейшей культуре вокруг этого наросли всяческие ритуалы, сильно сместившие смысл задачи. Например, жреца полагалось "встряхивать" такими методами (смертельный поединок с любимцем), которые у человеческого существа вызвали бы обратный эффект – горе, отчаяние, неуправляемую агрессию, озлобление. А в опытах на животных учёные были куда сильнее озабочены вопросом – как себя защитить от излишних страданий (психотропные средства, экранирование), чем – как облегчить страдания подопытных.
Лионар в этой "санитарной группе" нужен, чтобы только ликвидировать – может, и здоровых, но "излишних" особей, чтобы переправить их протоплазму в более нужное природе место через ряд биологических превращений. А работа хайнов – подобрать остатки, навести чистоту, а также зафиксировать информацию, которая есть достояние всего организма-Эсварры. При этом как бы никто и не умирает – целостность целого гарантирует воспроизводимость частей.
С точки зрения формирующегося разума хайнов это и есть Эдем, идеальное состояние мира. Смерти как бы и нет, в качестве НЕВОСПОЛНИМОЙ ПОТЕРИ – есть только ПРЕРЫВАНИЕ ЖИЗНИ ДЛЯ ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ, перетекание вещества и информации без потерь, которое стимулируется процессом взаимной консумации.
(Мне представляется, что вот это – отголосок тогдашнего отношения, но когда ситуация уже изменилась:
Спрошу у мира: "Могу ли взять от тебя, чтобы жить?"
Услышу от мира "Могу ли взять от тебя, чтобы жить?"
Кто из нас дрогнет и ответит "нет", тот погубит обоих )
Но из этой консумации должны быть по возможности исключены (до того момента, пока инфа не будет передана в надёжные хранилища Эсварры) сами хайны и лионары – ведь они временные хранители всего, что составляло суть съеденного животного. В качестве позднего отголоска этой функции – запрет на поедание хайнов и лионаров и хранение предметов-маркёров умерших (имена, вещи, кости…).
Но так было в начале. Очевидно, что многое радикально изменилось в отношении сохранения информации при прерывании жизни; во всяком случае, индивидуальное, личностное куда хуже сохраняется при всевозможных переносах на макронакопители, чем родовое, общее. Поэтому возникает феномен личной смерти, и никуда от него не денешься – ты уже отдаёшь не "от себя" (то есть часть), а "себя", то есть перестаёшь быть. И надо очень серьёзно взвесить, стоит ли оно того, ради чего ты отдаёшь всё – или отнимаешь всё:
"У хайнов сложное и неоднозначное отношение к смерти. … У эмпатии и телепатии, при всех преимуществах, есть и обратная, темная сторона — ощущение чужих страданий, как своих собственных, невозможность разделения на «своих» и «чужих». … такое разделение спасительно для психики, но совершенно невозможно для эмпатов. Этот конфликт — основа мировоззрения хайнов. Вся их культура — это поиск компромисса между жизнью и смертью, между горячим сочувствием к чужой боли и необходимостью убивать."
Вот тут надо определиться с терминами.
Завершение темы – в следующем посте.
************************************
Для создания настроения у читателей, не знакомых с альтеррой Миров Сотворённых – рисунок:
Харро
(с) отсюда
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Пост 3 часть 1
Date: 2012-05-04 09:21 pm (UTC)У людей отказ от каннибализма - тоже довольно позднее явление... считается даже, что люди до сих пор весьма предрасположены к пожиранию себе подобных (вон в Китае лишних девочек едят, и нормально).
Просто внезапно оставшиеся в меньшинстве и значительно ослабевшие ментально черные и серые стали легкой жрачкой...
*Правильно ли я понимаю, что причина запрета на размножение данного лиора и его потомства – генетические недостатки? Его исключают из размножения, поскольку численность лионаров надо ограничивать за счёт кого-то из них. Если причина не в этом, то в чём именно?*
Причина в этом - в контроле численности в благоприятных условиях. Из размножения выводились все недостаточно здоровые или чувствительные. Чтобы не было давления на кормовую базу. Причем, для большинства лионаров самоконтроль был практически добровольным и сознательным, судя по всему.
*А если в этом, то почему именно ПОСЛЕ УСПЕШНОГО ПОЕДИНКА потомок "запрещённого" возвращает себе право на размножение?*
Нет, ПРАВА НА РАЗМНОЖЕНИЕ он не возвращает, если только не оказался каким-то выдающимся (но тогда он мог оставить потомков и до боя, и после, если выживет).
*Если так, то почему с самого начала не "стерилизовать" таким образом всех "бастардов", вместо того чтобы превращать их в гладиаторов?*
Об этом я еще буду писать. Если вкратце: они уже рождены «сверх нормы». Одна из сторон боя с жрецом (но только одна из!) - когда лионар побеждает, он как бы заменяет собой погибшего. Перестает быть «лишним».
*Почему скромные по масштабам, по сравнению с практикой убийства пищевых зверей, эксперименты на животных РЕАЛЬНО приводили к такой психической деформации и деструкции экспериментаторов, какая не наблюдалась у жрецов, убивавших ЕЖЕДНЕВНО?*
1. Да, в общем, не сказать, чтобы масштабы были такими уж скромными... все-таки для развивающейся биологии и медицины исследования на живом важны. И могут быть весьма масштабны. И ученые тоже проводили исследования весьма интенсивно - животных приходилось убивать тоже почти каждый день. ПОТОМ темпы снизились и стали появляться альтернативы.
2. Жрецы тоже жили гораздо меньше, чем рядовые хайны. Сорок лет для них - предел. Тогда как предел продолжительности жизни в развитых обществах - 80-90 лет (чуть меньше, чем у людей). Это, конечно, не 2-3 года поверх начала работы, но тоже значительно меньше.
3. В случае с пищевой проблемой в 80-90 процентах случаев можно было утверждать, что не только жрецу и аросу НАДО, но и жертве НАДО (подробнее об этом еще будет). В остальных случаях в пищу выбирались болезные, низкоранговые животные: вроде не умирающие, но не слишком счастливые, прямо скажем. Да, плохо, но лучше, чем молодого и здорового. И жрец мог ответить: «да, это НАДО нам, а тебе НЕ НАДО, но этим ты спасаешь своих сородичей, в том числе и родных по крови». Слабое утешение для жертвы, конечно. Но лучше, чем никакого.
А что могли ответить ученые, как оправдаться перед полным жизни существом, которое нужно убить или искалечить ТОЛЬКО для целей хайнов? И может, абстрактно, для всех живущих, но это очень зыбкое оправдание, которым вообще можно что угодно прикрыть. Если в вопросе пищи мог быть хоть какой-то диалог и взаимопонимание, какой-то консенсус, то в вопросе экспериментов не могло быть диалога, не могло быть оправдания, зачем это нужно ЖЕРТВЕ. Нафиг ей это не нужно. НИЧЕГО она с этого не имеет.
Не сами страдания жертвы так ломали ученых. Даже не то, что их приходилось причинять здоровым и убивать здоровых. А в том, что оправдано это было ТОЛЬКО необходимостью для хайнов, а жертве (ни самой жертве, ни даже ее сородичам) НИЧЕГО реального в компенсацию не доставалось. Жрецы были Смертью, а ученые - судьями и палачами. А это хайнам глубоко противно, это их ломает в самом стержне.
Еще раз подчеркну - можно убивать, можно даже причинять страдание, если при этом жертва получает хоть какую-то реальную компенсацию, если ее интересы тоже участвуют в этом конфликте жизни-смерти. Если этой компенсации нет - нарушается принцип эмпатического диалога, базовый для хайнов.
Пост 3 часть 2
Date: 2012-05-04 09:24 pm (UTC)Немного другими словами еще раз: проблема пищи в общем и целом не нарушала принцип равенства хищника и жертвы (равенство могло быть с перекосами, но хоть какое-то). Проблема экспериментов разрушала этот принцип, потому что интерес был только у хищника, а у жертвы не было ничего.
*"Собственно, с пищевой проблемой хайнам было как-то МЕНЕЕ АКТУАЛЬНО разбираться... у них пищевая отрасль не приносила животным дополнительных СТРАДАНИЙ"*
Т. е. хайны в основном «оформляли» неизбежную смерть, заботясь о животных при их жизни и не создавая индустрию, не порабощая. В исследовательских целях им пришлось поступать наоборот: содержать животных в искусственной среде, в более жестких условиях (хотя и мягче, чем в наших вивариях), мучить и убивать тех, кому до естественной смерти еще очень далеко. Т. е. не «оформлять неизбежное», а убивать тех, кому б еще жить и жить...
*Я предполагаю, что Эсварра, по крайней мере до появления индивидуально-разумных форм, была мега-организмом: её формы жизни были по взаимодействию подобны органам и тканям многоклеточного организма, а связь между ними осуществлялась биополями, "телепатически"*
Ну, не в большей степени, чем Земля. По большому счету, биосфера как таковая и есть мега-организм. То есть, без всякой дополнительной мистики. Предпосылки для мощных «биополей», очевидно, были тоже однозначно физическими (формирование и удержание таких полей шло более мощными темпами, чем на Земле. Но качественной разницы не было). Телепатии как таковой до хайнов не возникало, хотя «шестое чувство» было однозначно более развитым, чем у земных животных.
*Поэтому для каждого вида существовал приоритет общего гомеостаза над собственным существованием.
Если на то пошло, то каждый вид был "бесссмертным" за счёт памяти "суперорганизма", мог быть "выведен" заново, как какие-нибудь специализированные клетки из стволовых. А уж про индивидуальное бытие каждой живой единицы и говорить нечего, счёт вёлся на "виды клеток", а не на отдельные "эритроциты", так как их "сознание" было чисто" роевым"*
Нет, не думаю. Такой взгляд на жизнь мог быть у некоторых хайновских народов, как примитивная концепция мироустройства. Но это из области мифов, вдобавок, не совсем подходящих мировоззрению хайнов как таковому.
Индивидуальное существование ограничивается собственной жизнью и собственной смертью. Каким бы «роевым» ты ни был, тело у тебя так же отделено от других тел, как и душа. У любого живого существа тело и душа свои собственные (как и, собственно, смерть совершенно индивидуальна). Они могут быть в большей или меньшей степени похожими, но даже у колонии неподвижных кораллов у каждой особи есть СВОЕ положение в пространстве, СВОЙ ракурс «взгляда» на реальность, свое собственное бытие и своя собственная смерть.
Даже отдельная клетка в организме, по большому счету, рождается и умирает индивидуально. Не говоря уже о высокоразвитых существах. Экосистема может издали смотреться «набором тканей», но только очень издали))
Пост 3 часть 3
Date: 2012-05-04 09:25 pm (UTC)Вот насчет этих взглядов отдельно: изложу так, как я это вижу.
Дело в том, что хайны, несмотря на некоторое «роевое» состояние, очень хорошо понимали, что у каждого существа, независимо от степени его связи с остальными, жизнь и смерть свои собственные. И убивая даже очень подобных друг другу существ, все равно убиваешь РАЗНЫХ. Для хайнов противоестественным было представление о некоей «слепленной в один комок душ» биосфере. Биосфера в представлении хайнов - не суперорганизм, а диалог потребностей всех ее составляющих. Не все потребности удовлетворяются в равной мере, но они равны по ценности абсолютной. То есть, потребность хищника поесть может победить потребность добычи жить, но изначальная ценность этих потребностей совершенно равна. И это равенство сомнению не подвергается.
«Сверхорганизм» биосферы подобен «сверхорганизму» общества, причем скорее демократического: у каждого человека, например, есть право голоса в обсуждении важных (и не очень) вопросов, и это абсолютная ценность. Но его голос может быть заглушен голосами десятков людей с другим мнением. И каждое это мнение - тоже абсолютная ценность.
Результат же столкновения этих мнений отнюдь не абсолютный, а относительный. У него есть лишь временная ценность: сегодня хищник поймал добычу, завтра добыча убежала от хищника. Сегодня один человек имеет некое мнение, а сто человек другое, а завтра девяносто девять человек примут убеждения первого человека, но кто-то один из прежней сотни останется при своих и будет в меньшинстве.
Это очень важно: никакой результат столкновения потребностей не является истиной в последней инстанции, а только временной правдой. Сами же потребности истинны, первичны и неоспоримы, даже если существо в течение жизни меняет приоритеты. Эти потребности не могут «слипаться» в некую «единую истину» для вида или для более крупных таксономических единиц. Хотя общая потребность может формироваться, она никоим образом не отменяет потребностей индивидуальных, а является продуктом соглашения самостоятельных личностей, признавших некие общие для них базисы.
Теперь о том, почему же хайны долгое время не понимали ценности ВИДА. Как раз потому, что для них сама суть жизни, содержание жизни превалировали над формой. Неважно, в каком теле живая душа: ящера, хайна, оленя, птицы. Видовые различия скорее ставят барьеры для полноценной реализации существа и общения с другими живущими, и не признаются благом. Если не будет разницы форм - мир не потеряет в сущности ничего, ведь самое главное - жизнь - равноценно в любой форме. Такими были ранние (почти первобытные) взгляды хайнов на видовое разнообразие. Все эти формы скорее мешали и раздражали, создавали ненужные барьеры, чем интересовали и восхищали.
Потом появилась альтернативная точка зрения: что вид тела оказывает большое влияние на вид души (на формирование личности), причем настолько существенное, что у всех особей одного вида могут быть серьезные отличия от всех особей другого вида. Поэтому разные формы жизни не просто декоративные, искусственно разобщающие элементы, но и потребность ЖИВЫХ реализовываться в РАЗНЫХ телах. Для живых существ оказалось важным не просто быть разными личностями в пределах одного-двух похожих видов, но воплощаться в разных видах, с биологически «запрограммированной» разницей восприятия.
Подводя итог: в несколько пренебрежительном отношении хайнов к ценности вида виновато не восприятие вида как совокупности однотипных особей, а как раз наоборот, гипертрофированное восприятие индивидуальности каждого живого существа в отрыве от его биологической формы. На фоне «личной» индивидуальности «видовая» индивидуальность представлялась совершенно незначительной. Вымирание вида изначально представлялось лишь разрушением формы, в отличие от индивидуальной гибели конкретной особи (механический процесс в отличие от трагедии смерти).
Пост 3 часть 4
Date: 2012-05-04 09:29 pm (UTC)Эта надстройка отчасти справедлива объективно, но хайны не воспринимали жизнь именно с такой точки зрения. Эта «объективная правда» в любом случае оставалась за пределами их взгляда на мир. Для них страдания конкретного существа никоим образом не соотносились с благом или не-благом системы. На то пошло, СИСТЕМА совершенно спокойно относилась к страданиям и боли до появления чересчур сердобольных млекопитающих, и не слишком изменила свое отношение во время их расцвета. Часами умирающий от «естественных причин» олень совершенно не мешал ни Вселенной вообще, ни биосфере в частности. Он «мешал» конкретно чувствительным животным, и больше никому.
*Значит, главная задача – не допустить нездоровья. О нём может сигнализировать боль. Значит, боль надо контролировать. Утрата контроля над болью – утрата гарантий безопасности для всех, риск гибели мира*
Да в общем, как я говорил, все было гораздо проще: если хайн чувствовал чужую боль, он не мог пройти мимо, не мог проигнорировать в силу своей физиологии (эмпатии). О риске гибели мира вопрос никогда не стоял, вопрос стоял всегда о страдании конкретного существа здесь и сейчас.
*Рассмотрим хайнов (или их доразумных предков) как форму жизни, которая выполняла в "организме планеты" роль САНИТАРОВ. У земного млекопитающего лейкоциты разных видов отслеживают чужеродные, больные и ущербные клетки и "чистят" от них ткани, а также "выедают" некоторые ненужные или вспомогательные части биоконструкций (делают требуемые по ходу развития углубления в костях, "съедают" лишние перегородки и пр.). А строительство и репарацию у земных организмов проводят другие клетки. Хайны были универсальные санитары – могли ущербную биологическую единицу либо вылечить, либо утилизовать, смотря по ситуации – конечно, это гораздо "выгодней", чем однозначно уничтожать*
Можно, конечно, так рассматривать, но это будет сильно отдавать экологическим подходом людей. Мол, волк в природе выполняет функцию санитара, убивая слабых, больных и неосторожных. Однако, конкретные волки убивают конкретных оленей не из высших целей послужить санитарами, а потому, что слабое животное легче поймать. Будь у волка ружье - скорее всего, стрелял бы молоденьких сочных оленят, а не старых, жестких и костлявых оленей. Биосфера постоянно адаптируется к изменениям внутри себя, это во-первых, а во-вторых, это не некая единая личность-воля, а совокупность разнонаправленных индивидуальных желаний и потребностей, которые как-то утряхиваются до состояния «можем жить вместе». Этот «всеобщий общественный договор» меняется ежесекундно с рождением/смертью каждой уникальной воли. Да и не только с рождением и смертью - вообще, с любыми изменениями на микроуровне. Поэтому понятие «благо Системы» весьма условно. Когда один вид начинает активно нарушать «общественный договор» и уничтожать другие виды, он нарушает не абстрактное благо системы, а право других живых существ на реализацию СВОЕЙ воли. В результате деградирует не биосфера как система, а биосфера как совокупность живых личностей. Строго говоря, такой подход справедлив даже для клеток в организме, и мне он кажется гораздо менее механическим и гораздо более отображающим сущность живого.
Поэтому подобный взгляд на хайнов может иметь место быть, но именно как внешняя оценка, причем оценка сугубо человеческая.
Пост 3 часть 5
Date: 2012-05-04 09:31 pm (UTC)Эхе-хе. Все у них в порядке было с «просто эмпатией». Да, я постоянно акцентирую внимание на темах, связанных со смертью, но это не значит отсутствие позитива. Хайны по-своему очень даже позитивно воспринимали мир. Просто ценность жизни они понимали через смерть. А смерть, как ни крути, хоть и не превалирует количественно над жизнью и ее удовольствиями, но по степени воздействия, по силе переживания и со-переживания если не затмевает радости жизни, то уж определенно становится очень значимой ее частью. Для человека это не так, потому что человек может отгородиться, дистанцироваться. А хайны не могли - именно поэтому их так «перекрутило» в эту сторону. И надо обратить внимание, что даже у избегающего таких тем человека реакция на смерть очень сильная, вплоть до пересмотра всех жизненных ценностей (вспомним того егеря, который стал защитником волков после того, как увидел вблизи и прочувствовал смерть зверя).
Поэтому я бы не назвал чувствительность хайнов специфической, а просто обостренной.
*Точней всего будет сказать, что хайны шли "на запах страдания"*
Хе-хе, хорошая формулировка. Мне она нравится, даже при ее неточности. Скорее, хайны не могли пройти мимо запаха страдания, вся их природа требовала вмешаться и прекратить! На примитивных уровнях цивилизации «прекратить» могло означать и «отсечь поскорее, чтоб не болело». Но этот подход все же был отметен, потому что любой член общества не слишком хотел, чтобы его в свое время тоже «отсекли поскорее». А жить двойными стандартами хайнам вообще было трудно, не укладывалось разное отношение к одному и тому же явлению... Им оказалось проще выработать более-менее единую реакцию на свои и чужие страдания.
*За счёт этого они и находили "мишень", и, анализируя боль, решали вопрос – "чинить или разбирать" живой объект. То есть хайны – очень тонко специализированная форма, и чутьё к страданию – это их главный инструмент, сохранность которого – их важная забота, долг перед лицом всей живой природы*
Все-таки первым порывом было «чинить», а «разбирать» - это если помочь не получится. Это не оценочный, не механический, а довольно естественный и искренний порыв. И при этом не больно-то они думали о долге «перед всей живой природой». Долг был в тот момент - только перед страдающим животным, а природа сама разберется. В глобальном смысле, при взгляде издалека, их роль могла показаться неким долгом перед всеобщим благом, но волк, убивающий больного оленя, выполняет некий «долг перед природой» только в глазах людей. Сам волк просто жрать хочет, и более здорового поймать не может))
Вот люди, когда пытаются заменить собой волка и начинают с РУЖЬЕМ примеривать, кого из оленей надо ликвидировать - это уже философия «долга». На деле - полная хрень. С выбором жертвы волк справляется гораздо лучше и искренней, а пользоваться разумом для симуляции хищника - на мой взгляд, позорно.
Хайны же отчасти и в «разумное время» оставались волками-санитарами, но вместе с тем РАЗУМОМ пользовались для положительных, безубийственных изменений и гармонизации природы.
Пост 3 часть 6
Date: 2012-05-04 09:34 pm (UTC)Нет, тут гораздо все проще и без масштабных задач. «Черствение и перегорание» ведет к ослаблению связей между особями и в итоге - к лишению индивидуального разума, разрушению личности.
*Например, жреца полагалось "встряхивать" такими методами (смертельный поединок с любимцем), которые у человеческого существа вызвали бы обратный эффект – горе, отчаяние, неуправляемую агрессию, озлобление*
У человека - безусловно. Наверно, адекватно воспринять суть этого поединка можно только изнутри, прожив с рождения в мире хайнов. Не ложится такое человеку на душу. Убийство коровы на мясо, вместе с тем, спокойно ложится. Безразличное убийство (максимум, с эдакой, с барского плеча, жалостью). А хайнов от такого отношения наизнанку выворачивает.
*А в опытах на животных учёные были куда сильнее озабочены вопросом – как себя защитить от излишних страданий (психотропные средства, экранирование), чем – как облегчить страдания подопытных*
Не совсем точно: психотропные средства и экранирование применялись не для «защиты от лишних страданий», а для выживания рабочей группы, чтобы группа могла функционировать стабильно хотя бы некоторое время. Иначе смерть и страдания окажутся бессмысленными - работа не будет завершена.
*Лионар в этой "санитарной группе" нужен, чтобы только ликвидировать – может, и здоровых, но "излишних" особей, чтобы переправить их протоплазму в более нужное природе место через ряд биологических превращений. А работа хайнов – подобрать остатки, навести чистоту, а также зафиксировать информацию, которая есть достояние всего организма-Эсварры. При этом как бы никто и не умирает – целостность целого гарантирует воспроизводимость частей*
Ну, это скорее попытка людей «переварить» мировосприятие хайнов и лионаров. Например, «фиксация информации» - побочный эффект, а отнюдь не изначальная цель. Поначалу это было лишь отражением этики жреца: нельзя забывать тех, кого убиваешь. Вот просто нельзя, не имеешь права, это не та вещь, которую можно выкинуть из памяти, как какую-нибудь ерунду. Все эти ритуалы, проникновение в чужую личность - изначально не для сохранения информации как достояния единого организма, а лишь требование собственной совести. Долг перед собой и жертвой - нельзя такое забывать. Потребность прочувствовать эмоции жертвы, понять ее, узнать о ней как можно больше - чтобы запомнить как личность, а не как кусок мяса.
Вообще, это одно из глобальных различий в мировоззрении людей и хайнов. Для человека кормовое животное еще при жизни воспринимается как будущая котлета. Для хайна жертва становится «куском мяса» только ПОСЛЕ СМЕРТИ. Человек всячески избегает сближения, если потом придется убить, старается не видеть личность обреченного, и человеку так легче. Хайн, напротив, избегает равнодушия и ищет соприкосновения с личностью жертвы, даже если это «будущая еда». И хайну так не то, чтобы легче, но по-другому нельзя. Человек распоряжается любовью, совестью и состраданием, как ресурсом, не желая тратить этот ресурс на тех, кого не хочет/не может спасти. А для хайна естественно распространять этот «ресурс» на все, что попадает в поле его зрения, на что он непосредственно может повлиять. Вне зависимости от дальнейших взаимодействий с окружением.
Пост 3 часть 7
Date: 2012-05-04 09:37 pm (UTC)Опять же - не совсем так. Смерть есть, и именно в качестве невосполнимой потери. Ощущения при гибели живого существа - они не какие-то абстрактные, не «переход в лучший мир», не «перетекание протоплазмы», это всегда агония, всегда потеря. Другой вопрос, что смерть НЕИЗБЕЖНА, как к ней не относись. Ее нельзя обойти, перехитрить, нельзя жить в иллюзии, что кто-то другой умирает, а ты будешь жить вечно. Смерть, повторюсь, неизбежный конец всякого живого существа, и можно только сделать ее менее мучительной, менее страшной, более осознанной.
*Мне представляется, что вот это – отголосок тогдашнего отношения, но когда ситуация уже изменилась:
Спрошу у мира: "Могу ли взять от тебя, чтобы жить?"
Услышу от мира "Могу ли взять от тебя, чтобы жить?"
Кто из нас дрогнет и ответит "нет", тот погубит обоих*
Строго говоря: нет, не отголосок, а вполне действующее правило. У этого отрывка две равноправных трактовки:
1. Речь идет не о жреце и жертве, а об аросе и мире. Мир отдает что-то для жизни ароса (кормового зверя), и арос отдает что-то для жизни мира (жреца). Жизнь за жизнь ради (таки да) существования целого.
2. Более «личная» трактовка: да, сначала жертва отдает жизнь для ароса, потом жрец отдает свою жизнь для мира, но никакая жизнь не уничтожается полностью - она сохраняется в памяти мира, в информационных потоках. Она сохраняется и в прошлом как неотменимый факт, и прорастает в будущее. Ведь каждая жизнь меняет облик мира, и не может исчезнуть из реальности. Поэтому полностью забрать все, уничтожить все - невозможно. Что, естественно, не отменяет трагедию личной смерти, но расширяет понятие жизни.
*Но из этой консумации должны быть по возможности исключены (до того момента, пока инфа не будет передана в надёжные хранилища Эсварры) сами хайны и лионары – ведь они временные хранители всего, что составляло суть съеденного животного. В качестве позднего отголоска этой функции – запрет на поедание хайнов и лионаров и хранение предметов-маркёров умерших (имена, вещи, кости…)*
Вряд ли... сама по себе концепция действительно интересная, но все-таки не соответствует реальности. Имена давали и кормовым зверям, и эти имена хранили. Маркеры умерших заменяли для хайнов могилы (люди приходят на могилу, чтобы «поговорить» с близким, соприкоснуться с тем, что от него осталось, но все это не для каких-то мировых хранилищ...) У человека мертвое тело или место его захоронения ассоциируется с ушедшим близким, а у хайнов вообще нет привязки к телам, жизнь ассоциируется скорее с какими-то памятными предметами, зафиксированными в ррахах воспоминаниями, фотографиями и портретами...
Пост 3 часть 8
Date: 2012-05-04 09:40 pm (UTC)Вот именно, от феномена личной смерти НИКУДА НЕ ДЕНЕШЬСЯ. Ты ее несешь и ты сам ей подвержен. Это черта, которая будет подведена (так или иначе). Более того, хайны не разделяли смерть на «личное» и «родовое», для каждого живого существа она была по сути одним и тем же явлением. Останавливающим жизнь КОНКРЕТНОЙ особи (неважно, роевой или индивидуальной).
На самом деле, в теме про «Аватар» вы подняли очень занятную проблему, о которой я тогда не стал спорить. Момент, когда охотник называет свою добычу братом. У вас он вызывает отторжение: как же так, брататься, а потом убивать. Однако, на мой взгляд (и на взгляд хайнов) это не братание, а признание уже существующего порядка вещей - брат по жизни и по смерти, брат по эмоциям и ощущениям, т. е. такой же, как ты. УЖЕ такой, УЖЕ равный и родственный, без дополнительных условий, без повторного обряда «братания».
Можно игнорировать это братство («мы же к коровам не лезем целоваться»), можно кого-то вводить в этот круг повторно и как бы более «значимо» - ну, кошек, например)) Но ведь, фактически, это судилище еще более страшное, чем суд хайна над жертвой, чем бой жреца с лионаром. Это значит, одно живое существо отталкивается, хоронится ЕЩЕ ПРИ ЖИЗНИ, до своей фактической смерти. Его не хочется видеть и знать, его хочется «получать» только в виде куска мяса. Потому что так легче для поедателя. Подчеркну еще раз - этот несчастный теленок ни в жизни, ни в смерти, никогда, НЕ ИМЕЕТ ПРАВА СТАТЬ БРАТОМ, СТАТЬ РАВНЫМ. Несмотря на то, что и он, и его поедатель однажды все равно умрут, они отрекаются друг от друга, даже когда ОБА ЕЩЕ ЖИВЫ.
Другое же существо, не являющееся пищевым ресурсом и доставляющее удовольствие хозяину/другу, становится не просто братом, а сверх-братом, которого нельзя «предавать», в то время, как «живую еду» предавать можно, предавать в самом глубинном родстве, предавать живущих здесь и сейчас в ожидании часа, когда технологии позволят не убивать их и называть братьями «без предательства». Да не доживут они до этого светлого дня! Они, живые, настоящие и чувствующие, никогда у них не будет этого братства, НИКОГДА! Единственное их настоящее - «живая котлета», дозревающая до поставки в магазин, где добрые люди возьмут куски приличного, отмытого и обезличенного мяса. Для себя и для мурлыкающих братьев.
Так чем же хорошо это отречение от родства, заблаговременное бегство, лишь бы не взять потом грех на душу и не «предать»?
Собственно, возвращаясь к бою жреца с лионаром: это и есть признание существующего прямо сейчас родства несмотря на будущую смерть. Это признание родства изначального ВЫШЕ родства вторичного, по личным привязанностям. Потому что личные привязанности разобщают единство жизни, причем классифицируют по принципу отсутствия: «вот мой личный, теплый и уютный круг, я не убиваю и не ем выделенных мной друзей (ведь Я буду чувствовать себя предателем), зато все остальные, кто не входит в этот круг, будут для нас едой и одеждой. А потом мы что-нибудь придумаем, чтобы их поменьше притеснять».
Если совсем просто: люди стараются отбежать от «обреченного», отречься загодя. Хайны - наоборот, максимально сближаются, вводя жертву хотя бы ПРИ ЖИЗНИ в свой круг. Это признание братства ВОПРЕКИ неизбежной смерти
Романс Х
Date: 2012-05-15 08:25 pm (UTC)"Я видел вас всего лишь только раз,
Но мне открылся мир неповторимый...
Я вас люблю, я думаю о вас,
И повторяю в мыслях ваше имя!"
Романс "Возвращение романса"
Гляжу ли на ландшафт или дизайн
В саду, земным светилом обогретом,
Всё помышляю: что сказал бы хайн,
Спроси его о том или об этом?
И сам собой слагается романс
Про снег слепой в ладонях у апреля,
Победный май, цветущий как Альянс,
И брата на руках Хонториэля…
Дождинками к штриху ложится штрих
В мозаику Эдема и кошмара…
Люблю я хайнов, думаю о них
И повторяю в мыслях имя Харро!
13 мая 2012
Тата Гаенко
Re: Романс Х
Date: 2012-05-16 07:15 pm (UTC)Что называется - ток по позвоночнику...
Ой как я рада!
Date: 2012-05-16 09:30 pm (UTC)Как здорово, что тебе понравилось! я опасалась, вдруг не понравится, ведь это всё такое тонкое дело.
P.S. к стиху
Date: 2012-05-15 08:40 pm (UTC)но по поводу хайнской философии и практики мы ещё подискутируем!))
но не сейчас, а когда у тебя будет время и расположение к этому занятию: свистнешь нам, и мы сразу прибежим со своими критическими бумажками)))
Re: P.S. к стиху
Date: 2012-05-16 07:16 pm (UTC)no subject
Date: 2012-05-05 04:55 am (UTC)no subject
Date: 2012-05-05 08:54 am (UTC)no subject
Date: 2012-05-05 08:58 am (UTC)А я так не умею, снимаю шляпу. Я только по Слову.
no subject
Date: 2012-05-05 05:09 am (UTC)no subject
Date: 2012-05-05 08:56 am (UTC)Надеюсь, вы присоединитесь к разговору - тема-то и правда занятная, выходящая за пределы одного только жизнеописания хайнов...
Было бы интересно сравнить разные точки зрения.
Стихи -1
Date: 2012-05-30 01:46 pm (UTC)САНСАРА
В центре колеса Сансары
Демон.
Гривастый.
Срывая когти, вертит
Жизни круг.
Когда-то был молод.
Когда-то лоснилась шерсть.
В глазах солнце дерзкое.
Красота юности.
Когда-то сказал Богу
В лицо, смеясь, насмехаясь:
"Жизнь лучше тебя, бессмертного.
Жизнь сильнее тебя, жалкого.
Жизнь выше".
Кто не знает ответ?
О суете и прахе.
О преходящем земном.
Жизнь проиграет Вечности.
Боги мстительны.
Когда-то был изгнан с неба.
Брошен в круги бытия.
"Прах возлюбивший прахом рассыплется" -
Вслед проклятием.
И впервые
Коснулся колеса Сансары.
И не смог остановиться
Зная, если...
Жизнь остановится.
Когда-то
Под кожей перекатывалась сила.
Казался круг
Легче ветра звонкого.
Тысячи лет
Расцветают в полях травы.
Кошки приносят котят.
Люди рожают людей.
Вертится колесо Сансары.
Когда-то
Казался круг
Легче росы утренней.
Теперь -
Горы тяжелее.
Нет отдыха.
Покоя нет.
Не сбросить ярмо с плеч.
Знает - если
Остановится колесо -
Жизни не станет,
Победа достанется Вечности.
Знает - однажды
Кончатся силы.
Победят боги.
Не смотри
в центр адского колеса.
Под когтями содранными
Кровь давно иссохлась.
На ребрах, обточенных временем,
Черная кожа свисает.
В глазах побелевших
Стеклянная боль безумия.
Полно, помнит ли еще,
Зачем вращается колесо Сансары?
Не смотри
В черноту под его ребрами.
Не увидишь красивого
Возвышенного страдания -
Мерзость и тлен,
Мука осатанелая.
Нет любви отвратительней,
Не выдержишь - отвернешься,
Противно душе и телу...
Так побеждают боги
Прекрасным образом Вечности.
И все же...
Тысячи лет
Расцветают в полях травы.
Кошки приносят котят.
Люди рожают людей.
Вертится колесо Сансары.
А сколько еще сил
В лапах полуистлевших
Вертеть колесо Сансары?
МИРЫ СОТВОРЕННЫЕ
Миры создавать - это больше, чем просто дерзость.
Бросить вызов богам в их от века законном праве.
Ты решился? Вены открой, выпусти кровь на волю.
Очертания мира лепи из жертвенной красной глины.
Душу разбей на осколки, раздай ее твари.
Не утаив ни крупинки, ни малой искры.
Душа разрастется деревом-Иггдрасилем,
Средь прочих миров в космическом разнотравье.
Не будет награды, не жди внезапно спасенья.
Иссохшее тело растреплет голодный ветер.
А мир и не вспомнит, а мир придумает бога.
Всесильно-бессмертного, глупого истукана.
ДВА МИРА
Два мира:
Черный и белый.
Два мира:
Солнечный – лунный.
Два мира:
Земля и небо.
Между ними –
Красное море.
Того, кто строит лодку –
Назовут предателем.
***
Одиночество не в душе.
Оно – в теле, и даже глубже.
В цепочке генетического кода,
Разделяющего навсегда.
***
Два мира: добро и зло.
Чтобы оправдать одиночество.
Физиологическое, как голод.
Чтобы разделить еще глубже.
Чтобы убивать без слез.
Ведь чуждое не страдает?
***
Маленькие лоскутки
Одного одеяла
Предпочтут не помнить о прошлом.
Пожирать друг друга,
Цепляясь за каждый миг одиночества.
Если бы только!
Разрушить его,
Заштопать единым нервом –
Все формы жизни, как бусы на нитку.
Чтобы боль не была – «чужой».
Но это еще страшнее
Для тех, кто рожден убивать.
***
Недохищники, недозвери.
Самый сильный вид на планете.
Самый страшный вид на планете.
Узнающий себя в зеркалах.
Ставящий себя под сомнение.
Единственный вид на планете,
Знающий чувство вины.
То ли Ларра с израненным сердцем,
То ли Данко с камнем в груди.
***
Если бы питаться лишь травами.
Забыв о том, как растет трава.
Забыв о том, как дышит трава.
Забыв о том, кто дает нам воздух.
Помня, что мы непохожие,
Как сводные братья.
Если бы питаться лишь светом.
Солнечными лучами.
Медленно стареющей звездой.
В животворном огне умирания
Забывать сострадание
К чуждому.
Стихи 2
Date: 2012-05-30 01:49 pm (UTC)От луны до зари рассекая небо,
Драконьим словом терзая душу,
Из земли поднимался зверь неведомый,
В ореоле трав, обласканных ветром.
Говорил о мирах, где людям не место.
Говорил сурово, словами ранил.
И шли к ему волки, и псы, и свиньи,
Ползли скорпионы, летели бабочки.
Дал голоса человечьи каждому,
Род человечий клеймить проклятием.
Только собаки молчали скорбно,
Да кошки не знали, в какую им сторону.
Зверь открыл все тайны творения,
Сказал всю правду, и бросил в агонии.
Люди смотрели вслед уходящему,
Вслед непростившему Богу - и плакали.
Ветер пустыни, скупой на признания,
Видел, как там, где пески ядовитые,
Падал, травой прорастая заново,
Зверь, зажимающий рану крыльями.
Ветер - единственный - слышал прощение.
В новом Саду, что взамен пропавшего.
В новых травах и мхах, что взамен растоптанных.
В песнях птиц и зверей, что взамен загубленных.
***
Зверь
с гривой из трав и ветра.
Имя твое Земля выдыхает утром.
И на закате
пишет следами кошек,
Сладко мурлычущих
перед ночной охотой.
Ты, повелитель трав,
безжалостных к мертвым,
Ты, покровитель зверей,
детей и друидов,
Где тебе воля отныне? Земля под асфальтом
Травы хоронит и стонет
беззвучно и страшно.
Заперли Бога
в храмах из мертвых деревьев,
Заперли Бога
в бесцветных холодных молитвах.
Заперли Бога
в клетку своих суеверий,
В идолы злобы и мелкого
серого страха.
Где теперь место тебе, семикрылый Денница?
Участь твоя - сострадать
через ярость и муку,
Ради закрытого в клетке - прощать, ненавидя,
Сдерживать травы,
что гневом и солнцем налиты.
Снится тебе в летний полдень,
как гибкие лозы
Крошат бетонные склепы тугими ростками;
К желтому солнцу, как тонкие хищные стрелы,
Бьют в высоту, сквозь тела, прошибая навылет.
Снится, как, в жертву приняв
животворную влагу,
Храм вырастает из трав, молодых и свирепых,
Из непокорных деревьев, из ветра
и лунных иллюзий,
Птиц, и мохнатых зверей, и волшебных драконов.
Но на рассвете
устало поднимется солнце,
Срублена ива, и ветви в траве коченеют.
Срублена ива – беспомощным зверем осенним
Крыши терзает
рыдающий утренний ветер.